– И это, в сущности, не так уж и важно, есть куда-более глубокие проблемы. У власти в Польше стоит отвратительная клика президента Дуды, а такие люди как Ендаршевский определяют в нашем государстве идеологию.

– Ендарашевский? Кто это?

– Марк Ендрашевский, Архиепископ Кракова. Считает, что Польша – «последний оплот Латинской цивилизации» в борьбе с сатанизмом идей прав человека и еще бог знает чем.

– Ясно. А знаешь, почему я опоздал к тебе? Сейчас расскажу. Презабавная история, – И, улыбаясь, Ярослав рассказал Кшиштофу об инциденте с Минимовичем и его женой.

– А, знаю я их обоих, – так же с улыбкой ответил Кшиштоф, – Марка Минимовича тут в артистических кругах Познани многие знают, но не из-за его бездарных малеваний стен, а как активиста эмигрантского сообщества белорусов, грузин, украинцев. Я его встречал на всяких мероприятиях. Примитивный тип, помешанный на идеях возрождения Речи Посполитой «от моря до моря». Пьет как лошадь…

– А его жена? Для меня это какой-то нонсенс, молодая и внешне нестрашная девушка и какой-то облезлый и жалкий старый пес.

– А, эту я тоже, к несчастью, знаю. Алиса Киндзмараули. Мой троюродный брат Войцех, чуть было не попал из-за нее в психиатрическую клинику. Бездушная и эгоистичная как графиня Батори, патологически лицемерная и лживая. Примитивна, как и Минимович, но при этом безумно заносчива и спесива. Ты в курсе, что я немного знаю русский. Недавно попалась мне в Интернете очень глубокая мысль вашего писателя Куприна – «мужчина никогда не поднимет женщину до своего уровня, она же обязательно опустит его до своего». Некоторые недалекие феминистки пришли бы в бешенство от этой цитаты, но на самом деле она о женской силе и даже о некотором превосходстве этой силы. Женщина может быть и выше мужчины по своему уровню, или может быть вровень с ним. Но если она ниже его, то своей «мягкой силой» всегда приведет его к своему уровню. Выходит, что эта «мягкая сила» гораздо сильнее прямолинейной и простой мужской силы. Мой тебе совет, дружище, никогда не имей дело с женщинами которые ниже тебя по уровню духовного развития. И часто за внешней оберткой интеллигентной и творческой женщины прячется нутро примитивной и алчной торговки с рынка.

– Спасибо, приму к сведению, – с серьезным лицом сказал Ярослав.

– Печальная история Войцеха – пример всего этого. Он только-только закончил Лицей, был даже чуть младше ее, не имел ни денег, ни собственного жилья, ничего кроме чистого сердца. Встречаются у нас иногда такие люди – почти как святые, добрые и искренние. И таков был Войцех. Он думал о романтике, о смысле жизни, идеалах и принципах. А вся психическая машина Киндзмарули работала только на одну цель и один смысл – как бы ей не работать, но жить в достатке, рисовать свои картинки, чтобы неискушенные в искусстве люди называли ее «художницей». В итоге Войцех оказался на грани безумия, а она получила то, что хотела, включая страстно желаемое ей польское гражданство, став содержанкой, а затем выйдя замуж за старика Минимовича. Как будто ядовитая змея заползла в душу Войцеха и укусила. Бедный парень…

Кшиштоф опустил голову с хмурым видом. Ярослав хотел спросить, что произошло с Войцехом дальше, но не стал этого делать, так как видел, что его собеседнику тяжело говорить на эту тему.

– За Киндзмараули очень плохой шлейф тянется, – продолжил, встряхнувшись, Кшиштоф, – И при всем этом именно здесь она могла бы сделать карьеру, если бы не была так смехотворно бездарна. Знаешь почему? Потому что мы – индивидуалисты и молимся на «личное пространство». Есть у нас такое сленговое слово – «parawaning», ширминг. Только у нас люди на пляжах отгораживаются друг от друга ширмами. И заборы, нигде не увидишь такое количество заборов на каждом шагу, как в Польше. Я не утверждаю, что индивидуализм и «личное пространство» это по определению плохо. Я хочу сказать только то, что все имеет свою обратную сторону. Например, иногда происходит так, что индивидуализм и переоценка «личного пространства» может кого-то привести к нравственной безучастности и неискренности. Такие как Киндзмараули, усвоив эти особенности «социального этикета», активно этим пользуются в своих шкурных интересах. Она предъявляет на всеобщее обозрение фальшивую обертку, и никто не знает, что за ней на самом деле стоит, да никому это и не интересно. Когда некоторые тут видят безобразного пьяного старика и жену его, которая годится, теоретически, ему во внучки, они понимают, или по крайней мере догадываются, что это – завуалированная форма проституции. Может кто-то в глубине души и испытывает нравственное и эстетическое отвращение. Но внешне будут также улыбаться и говорить им любезные слова, потому что почитают «личное пространство». Я не понимаю зачем они нам нужны, все эти эмигранты из бывшего СССР? Я не говорю про украинских гастарбайтеров. Эти честно работают у нас, чтобы кормить свои семьи на Родине. Я говорю про этих, «образованных» эмигрантов. Эти приехали сюда надолго за «лучшей жизнью» и по идее должны вносить вклад в нашу культуру. Но большинство из них ничего не дает, а только потребляет. Во всех странах мира эмигранты часто более активны, целеустремленны, чем местное население. И понятно почему, им надо пробивать себе дорогу в чужой стране. Но все имеет обратную сторону. Например – беспринципность и аморализм. Эти «образованные» эмигранты нужны нашему правительству только для того, чтобы сеять вражду и ненависть. Сюда их позвал Пилсудский…

– Как это? Он же давно умер.

– Почитай в английской или польской Википедии биографию Пилсудского. Там пишут, что только польские эмигранты в Америке и Западной Европе могут позволить себе называть Пилсудского тем, кем он, в сущности стал под конец своей жизни – авторитарным диктатором вроде Франко в Испании или Антонеску в Румынии. Пилсудский был автором доктрины «Прометеизма», замысел которой в том, чтобы методично терзать «Русскую империю», поддерживая антирусские национальные движения как внутри России, так и по периметру ее границ. Вот эту доктрину и реализует наше правительство, импортируя эмигрантов и опекая их тут. Нигде, кроме Польши эту публику не ждут. А эта публика прекрасно понимает, чего от нее хотят и отрабатывает коврижки. Я не говорю, что они все до единого аморальны и бездарны. Есть и хорошие люди среди них. Но в целом портрет этого сообщества именно таков. Смешно, расскажу тебе как анекдот, но это на самом деле так. Мне рассказал Войцех. Эта Алиса Киндзмараули искала в Интернете перевод на белорусский язык поэмы Мицкевича «Дзяды». Не нашла его и решила, что это заговор, злая воля «москалей», что белорусы – это «литвины», и что надо бороться за то, чтобы белорусы объединились с литовцами и поляками. Вот такое умственное убожество типично для эмигрантской среды из постсоветских стран здесь. Знаешь, я очень люблю Мицкевича, читаю и перечитываю его. Но вот в той же поэме «Дзяды» он выдвигает идею, что «Польша – Христос народов». Это даже покруче, чем ваше руссское «Москва – Третий Рим».

– Да уж… – промолвил Ярослав, когда его коллега закончил, – Интересно, я это все обдумаю. Но, Кшиштоф, давай уже перейдем от Польши к нашей «Гекате». Вот смотри… – и они начали обсуждать одну насущную проблему проекта.

Ярослав вернулся от Кшиштофа в Шератон-отель уже поздно за полночь. Забрал на ресепшене оставленный для него Минимовичем конверт с деньгами, поднялся к себе, лег и сразу же заснул. Ночью ему снился сон. Геката, богиня лунного света и всего таинственного, лежала, раскинув в стороны ноги, как роженица, и тужилась. Из лона ее один за другим вылетали шары. Шары становились все больше и больше и превращались в ледяные планеты. «Это – современные художники», – понял во сне Ярослав. Планеты одиноко вращались по своим орбитам вокруг звезды, исчерпавшей свой жизненный цикл и ставшей черной дырой. А потом эти холодные планеты из льда все вместе и разом упали в черную дыру и исчезли.

Первую половину следующего дня Ярослав провел, посещая главные музеи города. Он не заметил черный БМВ, который отъехал от входа Шератон-отеля вслед за такси, которое он взял. Ярослав